Геральдика - наука о рыцарских знаках - имеет давнее и глубоко биологически мотивированное происхождение. Все живые организмы имеют генетически закодированное поручение на добычу пищи и охрану жизненного пространства. Реализовывается оно либо пассивно, как у растений или рыб через беспечную плодовитость, либо через обозначение территории, отпугивание и отбивание желания у конкурентов. Общеизвестна привычка львов оставлять характерный запах выделений для указания границ своей территории или звукового оглашения права собственности на часть рощи или парка соловьями. У людей одним из многих способов подтверждения собственности является использование знака владельца - правителя, рода или просто частного собственника. Такими знаками были уложенные камни, насечки на скалах, деревьях, клейма, выжигаемые на шкуре животных. Употребляли их первобытные племена, потом мещане, ремесленники, бортники, а также располагали на печатях феодалы. И именно те, в характерный для данного владельца способ уложенные надрезы, чёрточки и рисунки, представляли собой прототип будущего герба.

Элитой общества в периоде возникновения средневековых государств было рыцарство - семейные группы, которые владели собственными территориями и имели обязательства перед правителем (князем) по выставлению вооруженного подразделения и участию в сражениях. Ядром такого подразделения, родовой хоругви, были рыцари - бронированные, воюющие мечом, копьём, топором, сидящие на сильных конях и принадлежащие одному роду. Поскольку лицо было частично или даже полностью закрыто шлемом, отличительным звуковым знаком был призыв, семейный девиз, боевой клич, визуальным же знаком - прапорец с гербом вместе с цветом и гербовыми элементами на нарядах, шлемах и щитах. Кроме рыцарей в состав подразделения входили конные арбалетчики, пешие лучники, оруженосцы и челядь - также в гербовых цветах.

В разгар битвы важно иметь чёткое отличие своих от врагов. Обозначение воинов настолько важно, что к нему было необходимо относится со всей серьёзностью и основательностью. Собственнических знаков из рисованных чёрточек стало недостаточно. На вооружении и хоругвях появились знаки в контрастных цветах и в конкретных, узнаваемых формах. Рыцари – как те коты, выгибающие спину и топорщащие шерсть, чтобы запугать противника - размещали на шлемах устрашающие убранства, которые делали их визуально выше и свирепее, пугали вражеских коней, а кроме того были видны издалека. Визуальным знакам близки голосовые знаки - призывы, приписанные, как и гербы, к воинскому подразделению.

Рыцари были элитой государства, из их числа князь или король выбирал своих чиновников, воевод, судей. Только они - кроме Церкви и монарха - имели право владеть землёй. Представляли собой сомкнутую, солидарную общественную группу, осознающую собственное превосходство, исключительность и силу. Имели чувство гордости и достоинства, руководствовались в сражениях рыцарским кодексом. В течение несколько сотен лет рыцари получили все возможные привилегии, прошли путь, начиная с огромных налоговых послаблений, через монополию на духовные должности, собственное судопроизводство, освобождение от таможенных пошлин, и дошли до liberum veto и выбора короля.

В Короне Польской и Великом княжестве Литовском существовали три способа получения шляхетского статуса: адопция, нобилитация и индигенат (от фр. indigénat).

Адопция заключалась в признании нешляхтича за члена рода и передаче ему собственного герба. Знаменитая групповая адопция состоялась в 1413 году в результате Городельской унии, когда самые влиятельные польские роды передали свои гербы литовским магнатам. Однако чаще всего адоптировали приятелей, проявивших себя на службе работников, верных и преданных подданных, боевых соратников, а иногда и состоятельных мещан. Адопция стала настолько широко распространённым явлением, что в 1633 году она была полностью запрещена.

Нобилитацию, то есть придание герба и возведение в рыцарское достоинство, совершал до 1578 года сам король (великий князь), позже - король под контролем сейма, и наконец, с 1601 года - сейм, то есть сама шляхетская братия через своих представителей.

Индигенат заключался в допущении королём и сеймом дворянина-иностранца к шляхетскому сословию вместе с признанием его герба за польский. Индигенат был в Речи Посполитой редкостью, за всю историю государства предоставлен был немногим более 400 раз. Кроме соответствующих заслуг от кандидата требовалось принесение присяги на верность Речи Посполитой.

В отличие от иных европейских государств, герб и другие привилегии предоставлялись не конкретной особе, а всему роду на все времена. Наследование значительно умножило численность шляхты. В XVIII веке она составляла почти 10% населения, что в несколько раз больше, чем в других государствах Европы. Одновременно наступало сильное экономическое расслоение, начиная с владельцев больших латифундий, а завершая шляхетской беднотой без земли и доходов, прозябающей в городах или на службе у влиятельных господ. Однако в 1505-1775 годах шляхту связывал запрет на занятие торговлей или ремеслом под угрозой лишения шляхетства.

Герб свидетельствовал о непрерывности рода и принадлежности к привилегированному сословию. Фамилий в средневековой Польше и ВКЛ не было, употреблялось соединение имени, места происхождения и герба, напр. Ян с Лычков герба Тшаска. Со временем такая форма превратилась в фамилию Лычковский и соответствовала владельцу Лычков. Когда потомки Яна входили во владение другими уделами, то от их названия брали свои фамилии, напр. Борковский от Борки́, Рогачевский от Рогачи, Прилуцкий от Прилуки - но все герба Тшаска, все из этого самого рода. Поэтому порой к одному гербу и относится несколько сотен фамилий шляхетских семей, которые создают гигантский геральдический род, с небольшой степенью родства или без таковой, но имеющих общий корень в древнем прошлом и называющих себя клейнодными братьями. Поскольку фамилии шляхты чаще всего имеют топографическое происхождение, реже от прозвищ, то они могут повторяться так часто, как часто встречаются названия сёл, напр. Ку́кли, Дзержа́ны, Ярычи, Гаи́ и т.п. Сыновья одного отца могли (и так часто случалось) иметь разные фамилии, которые происходят от названий принадлежащих им имений. Особа могла также изменять фамилию при изменении своих владений. Порой фамилией становился придомок (прозвище), однако герб оставался тем же.

Родовой идентификационный знак, которым является герб, требует государственной юридической защиты. Везде за пределами Речи Посполитой этой цели служили соответствующие учреждения, как правило, герольдии. Они вели реестры гербов вместе с их изображениями и описаниями, а также фамилиями владельцев, так называемые гербовые свитки. Чиновник герольдии - герольд - проверял, напр. на рыцарских турнирах, корректность и легальность используемых гербов. Это были королевские учреждения, поэтому имели высокий ранг и авторитет. Герольдии существуют до сих пор в странах с монархическим укладом. Польские короли совершили непростительную ошибку - не создали королевского учреждения, которое регистрировало бы нобилитации и индигенаты, а также собирало бы изображения гербов вместе с фамилиями родов, которым эти гербы приданы. Следствием этого является фатальное состояние польско-литовской геральдики. Образы тысяч гербов неизвестны. Тысячи шляхетских родов не знают своих гербов. Дворянство часто было и есть доказуемым косвенно, напр. занятием высоких должностей и исполнением почётных функций предками, владением имениями, участием в сеймах и сеймиках, документами, в которых фамилия или имя с местностью были упомянуты с дворянским титулом (generosus, nobiles, urodzony), оттисками печатей или офицерскими дипломами. Редко оказываются в сохранности акты нобилитации. Обычным случаем является воссоздание забытых гербов по сохранившимся рукописным текстам, отпечаткам перстней (сигнетов) на старых документах, церковным росписям и надгробным скульптурам. Качество такой реконструкции зависит от мастерства провинциального и часто плохого ремесленника из далёкого прошлого.

Дворянство в Польше, а после союза с Великим княжеством Литовским - в Речи Посполитой, или, как сегодня принято называть, хоть и не официально - в Республике Шляхетской, было тесно и неразлучно связанно с обладанием землёй, т.е. с хозяйством, усадьбой. Исключения из этих правил, относящиеся к новейшей шляхте, были редкими и явно указывались в нобилитационном документе. Важнейшим доказательством шляхетского происхождения рода являлось многолетнее убеждённость соседей в этом факте, подкреплённая многочисленными родственными связями всех родов в округе. Такая сегодня актуальная и оберегаемая анонимность гражданина (защита личных данных) выбрасывала его в те времена за скобку уважаемого круга обывателей и делала невозможной общественную, политическую, а чаще даже хозяйственную карьеру.

Польская система наследования дворянства влекла за собой раздел родительского наследства между всеми детьми, в результате которого достаточно большие земельные владения в течение столетий превращались в обрезки полей. Эти наделы не давали ни возможности содержания многочисленной семьи, ни получения соответствующего образования и средств на приобретения оборудования, а также на поддержание и исполнение многих дорогих элементов шляхетского образа жизни. Память о благородном происхождении была тщательно закреплённой, хотя и сильно урезанной, прежде всего, если не исключительно, в сельской среде, где ситуация соседей была схожей, и это делало возможной групповую дешёвую с финансовой точки зрения защиту от потери тождественности.

В отличие от соседского признания, иные признаки шляхетства (такие, как документы, гербы, сигнеты) считались второстепенными, а иногда просто лишними. Поэтому во времена оккупационных легитимаций, когда возникла необходимость предъявления своего давно забытого герба, многие без смятения совести указывали его в достаточно произвольном виде, не считая это проступком, а лишь морально обоснованным пренебрежением и саботажем требований оккупантов. Многие дипломы царской герольдии, подтверждающие дворянство рода, содержат гербы, о которых никогда не было известно, не имеющие ничего общего с реальными образами, и отыскать которые со временем не представляется возможным.

Отсутствие государственного учреждения, выполняющего геральдический контроль, вела к достаточно широкой свободе использования гербов. Строго соблюдался и контролировался, как уже отмечалось, прежде всего социально, только сам факт благородного происхождения. Его визуальная оболочка стала понемногу игнорироваться, когда владение фамилией стало правилом. Встречались случаи самовольного изменения герба на другой: изменение вида и цвета или использование дополнений и изъятий. Чаще всего это были незначительные изменения, вызванные желанием выделить одну семью, принадлежащую к тому же гербу, от другой, живущей в непосредственной близости, или отметить обособленность группы, осевшей в отдаленном уголке Речи Посполитой. Такое изменение, нигде не утверждённое и не описанное, начинало представлять собой разновидность герба; часто это изменение герба получало название от фамилии его владельца. Это явление не разбивало изначального родового единства, но умножало количество гербов. Однако по прошествии лет эта первичная связь исчезала.

Основных знаков было около 200, с изменениями же их число возросло свыше 5 000 известных и неизвестных, забытых или известных частично, напр. без цвета или клейнода. Функцию герольдии и официальных гербовых свитков приняли на себя авторы гербовников, историки и энтузиасты геральдики. Первым польским гербовником является книга Insignia seu clenodia Regni Poloniae Яна Длугоша (Jan Długosz) конца XV столетия со 139 описаниями и изображениями гербов. Из других различных источников следует, что Длугош представил лишь небольшую часть существующих тогда гербов. В XVI веке появились следующие гербовники: Gniazdo cnoty (Гнездо добродетели) и Herby rycerstwa polskiego (Гербы польского рыцарства) Бартоша Папроцкого (Bartosz Paprocki). Относительно полными и доступными в библиотеках в виде репринтов являются гербовники ксендза Каспера Несецкого (ks. Kacper Niesiecki) середины XVIII столетия и Адама Бонецкого (Adam Boniecki) конца XIX - начала XX века. Наиболее полным сборником гербов является Księga herbowa rodów polskich (Гербовая книга польских родов) Юлиуша Островского (Juliusz Ostrowski) конца XIX века, к сожалению незавершённая. Однако частная инициатива на геральдическом поприще не могла в достаточной степени заменить государственное учреждение, хотя бы из соображения краткости человеческой жизни.

Герб имеет определенную структуру, основанную на истории и применении.

Основная часть герба – годло (эмблема). Оно происходит от древних собственнических знаков, печатей, монограмм; во время битв размещалось на хоругвях. В польской геральдике годло обычно представляет собой оружие (например, меч, стрела), животное (лев, лошадь, олень, баран), сельскохозяйственное оборудование (подкова, грабли, серп), растения (роза, дуб), небесные тела (месяц, звёзды), элементы архитектуры (ворота, стены), кресты в разных вариантах (кавалерские, греческие, латинские) и - более распространенные в Западной Европе - геральдические фигуры: пояса, столбы, балки, стропила, клинья и прочее. Бывают также части тела (ноги, руки, головы), монограммы и многие другие образы и предметы. Годло должно быть представлено графически упрощенным, стилизованным, без перспективы и теней. Часто эти принципы поразительным образом игнорировались. Гербы выполнялись сельскими ремесленниками и, порой, ястреб на щите выглядел как курица, подкова не отличалась от месяца, а меч от креста. Можно с завистью смотреть на графически совершенные немецкие или французские гербы, но при этом следует признать, что в польской, несколько провинциальной геральдике, отсутствует доминирование формы над содержанием.

Годло должно иметь фон. В гербе фоном является тарча (щит) определённого цвета. Форма тарчи зависит от исторического периода. Когда она исполняла свою оборонительную роль, на ней был нарисован герб. Позже она стала условным гербовым фоном, который напоминает щит, временами преобразованный в декоративный, причудливый картуш или просто красочное поле. Поэтому существенна для представления герба не форма тарчи, а её цвет и вертикальные, горизонтальные или косые деления. В некоторых гербах сам цвет тарчи представляет собой годло. Разделённая тарча может возникнуть в результате скрепления гербов. Поля разделённой тарчи имеют определённую очерёдность, степень почетаемости, значимости. Изучая описания гербов, следует помнить, что геральдические стороны тарчи указываются с позиции её держащего, следовательно, правая сторона там, где у стоящего к нам лицом рыцаря расположена правая рука.

Составные гербы чаще всего представляют собой генеалогию конкретного лица. Отдельные поля представляют собой гербы предков, и только сердцевая тарча - в её же отсутствие, верхнее правое поле - представляет родовой герб. Применяют такие гербы как надгробные, в частных документах, чаще всего среди аристократических родов. Такой герб относится к конкретному члену рода - умершему, владельцу документа или недвижимости. Когда имелся такой в дипломе о присвоении аристократического титула, был наследуемым, хоть с каждым следующим поколением терял свою актуальность.

Годло на тарче – это самое простое, максимально урезанное представление герба.

В геральдике число цветов, то есть тинктур, ограничено металлами (серебро и золото, то есть бель и желчь), финифтями (червлень, лазурь, зелень, чернь, пурпур) и мехами (горностай, соболь, ласка). К этим основным тинктурам позже добавились: телесная, стальная, натуральная. Для передачи цвета на печатях, статуях, черно-белых рисунках применяется условная графическая система (шраффировка). Её знание необходимо при использовании старых гербовников.

На тарчу опирается гелм (шлем) в короне. В польской геральдике форма гелма в принципе произвольна, только бы был закрыт. Корона - чаще всего шляхетского типа, т.е. с тремя флёронами и двумя жемчужинами. Правила западной геральдики в этом отношении являются чётко регламентированными и исключительно строго применяемыми. Поэтому некоторые польские гербы зарубежного происхождения на месте короны имеют иные головные уборы. Редко применяются ранговые короны (баронские - с семью и графские - с девятью жемчужинами), а также княжеские митры.

На гелме в короне находится клейнод. Это та часть герба, которая была закреплена на вершине рыцарского шлема, видимая издалека, сильно возвышающая фигуру воина, а также идентифицирующая его, невзирая на закрытое забрало, устрашающая противника и пугающая его коня. Клейнод часто повторял годло на тарче, иногда помещенную между рогами или крыльями; порой являлся старым, неиспользуемым уже годлом, или фигурой, которая упоминается в родовой легенде. На многих гербах клейнодом является пук павлиньих перьев ("павлиний хвост"), что присуще исключительно польской геральдике, или страусовые перья в определенном количестве (преимущественно, три или пять), чаще всего серебряные (белые). Некоторые гербы не имеют клейнода, короны или гелма.

Декоративным, необязательным элементом герба являются лавры (намёт), или превращённый в роскошный, с частично или полностью симметричным орнаментом платок, покрывающий гелм, и который изначально служил для защиты от палящего солнца, был особенно эффективным при смачивании. Этот небольшой, но полезный лоскут ткани превратился в декоративное обрамление герба, разросся и окружил тарчу, превосходя своей агрессивностью и богатством главные элементы. Цвета лавров зависят от цвета герба; верх соответствует цвету тарчи, низ - металлу годла или его важнейшей части. При тарчах, делённых надвое вертикально (или по горизонтали), цвета лавров правой стороны соответствуют правой (или верхней) части тарчи, лавры же левой стороны – левой (или нижней). Когда тарча разделена на большее количество частей, строгих правил по определению цвета лавров не существует. Некоторые гербы имеют описание лавров в нобилитационных документах и тогда их цвета могут не соответствовать правилам.

К украшениям герба относятся также тримачи (щитодержатели) (звериные, человеческие или мифические фигуры, держащие тарчу), плащи, подбитые мехом и укрывающие герб, девизы на перевязи под гербом. Эти изыски придавались гербу отдельными дипломами как облагораживающие дополнения к старому гербу, чаще всего вместе с присвоением аристократического титула.

Отдельного упоминания требует период, когда Речь Посполитая была вычеркнута с политической карты Европы.

В августе 1772 года Россия, Пруссия и Австрия произвели первый раздел Речи Посполитой. Свыше одной трети населения и почти одна треть площади перешли под владение соседних монархий. Процесс уничтожения Речи Посполитой, или Республики Обоих Народов, мощного в годы правления Пястов и Ягеллонов государства, длился до 25 ноября 1795 года, когда после третьего, окончательного раздела, король польский и великий князь литовский Станислав Август Понятовский (Stanisław August Poniatowski) отказался от трона. За эти 23 года умервщления Речи Посполитой возникло много новых гербов польской и литовской шляхты. Тогда же в Вене, Берлине и Петербурге три иностранных монарха установили правила проверки социального статуса новых подданных.

На 725 000 км² былой Речи Посполитой проживало около 12,5 миллионов жителей, из которых около 1,2 миллиона были шляхтой.

Шляхетское сословие, веками опиравшееся на свою силу и независимость, добывающее себе все доступные привилегии, с момента перехода под чужое господство полностью потеряло свой статус. Его правовое положение было неутешительным. Поскольку в Речи Посполитой, как уже отмечалось выше, не существовало какого-либо государственного института, регистрирующего шляхту, подтвердить сословную принадлежность было зачастую очень трудным делом. Бедная шляхта - а такой было подавляющее большинство, особенно в Мазовии, Подляшье и Литве, а также на юге Польши - имела к документам презрительное и нетерпимое отношение, что показал Мицкевич в «Пане Тадеуше». Небольшие деревянные дворы часто горели, как и усадьбы парафиальных архивов. Польская геральдическая специфика, закрепляющая за одним гербом многочисленные роды, привела к тому, что гербы перестали быть отличительным знаком семьи. Поэтому о них часто вовсе забывали. Сигнетами, скорее редкими у «шляхты убогой», пользовались достаточно непринуждённо, одалживая их соседям или у соседей в случае судебной или другой официальной потребности, не заботясь о соответствии изображённых на них гербах своему.

Доминантные монархии были далеки от демократических свобод Речи Посполитой; их дворянство было формализованным, его благородное происхождение было подтверждено документально и утверждено соответствующими официальными институтами. Даже желание новых властителей примирить ключевое по значимости сословие оккупированной территории не могло повлечь изменения основных юридических принципов, организующих элиту государства.

После оккупации польская и литовская шляхта стала шляхтой несуществующего государства, с сомнительной, или неподтверждённой официальными документами аутентичностью. Стоит вспомнить, что в Речи Посполитой индигенат предоставляли очень неохотно, а доказательство зарубежного дворянства требовалось очень скрупулезное. В этой связи требования оккупационных властей к новым подданным кажутся понятными и обоснованными. Проблема же заключается в использовании этих процедур для дискриминационных и политических целей. Доказанное происхождение не обеспечивало восстановление прежнего социального статуса.

Оккупационные власти использовали очень похожие критерии верификации: нобилитационные дипломы (акты), занятие должностей, землевладение, офицерские дипломы, посольские функции. В целом, выполнения одного из этих условий было достаточно. Настоящая трудность заключалась в том, чтобы документально подтвердить непрерывность поколений.

В разных оккупациях вопросы верификации дворянства решались по-разному.

В прусской оккупации легитимация была самой лояльной по причине явного отличия дворянства от остального населения как в уровне достатка и образования, так и в образе жизни. Процедура была простой и осуществлялась профессиональным чиновником. Однако принадлежащая к зажиточному слою шляхта, обязана была, в той или иной форме, подписывать вассальные или ленные письма, декларируя свою лояльность в отношении нового правителя. В сомнительных случаях следовало доказать, что семья по крайней мере последние сто лет признавалась шляхетской, что было равнозначно получению дворянского свидетельства. Преимуществом было владение известным, признанным гербом, что во время легитимации свело к минимуму подачу гербовых изменений, которые в прусской оккупации не имели такой массовый характер, как в остальных. Территории с большим количеством мелкой шляхты в Мазовии и Подляшьи не успели попасть под прусскую легитимацию в связи с их переходом после 1807 года в состав Варшавского княжества, а потом под юрисдикцию России.

В австрийской оккупации - очень густонаселенной, с большой долей раздробленных земельных владений - легитимация продолжалась долгие годы и не охватила всей совокупности шляхты. Созданная с этой целью специальная комиссия, составленная из пяти выдающихся представителей аристократии, оказалась малопригодной и с 1782 года легитимацией занялись городские и земские суды, а с 1783 года Отдел Сословий Галицийского сейма - учреждение, которое с 1788 года возглавил губернатор Галиции. Отдел вёл величественные книги, или т.н. шляхетские метрики. С 1817 года признание принадлежности к шляхте было выражением милости императора. Случаи утраты родовых гербов в этой оккупации было частым явлением, поэтому присутствует большое количество изменённых гербов, представленных при легитимации, образы которых основаны на устных родовых легендах. Потомки сенаторов, воевод, гетманов и высокопоставленных чиновников Речи Посполитой имели право претендовать на графский титул. Титул барона предоставлялся потомкам земских чиновников. Получение титула требовало достаточно высокой оплаты и зависело от признания императора. Это было связано с приданием нового герба в соответствующем благородном обрамлении. Значительная часть польской аристократии является выходцами из этой оккупации того периода, поскольку только там получение титула зависело в большой степени от былых заслуг предков.

Россия захватила свыше 60% площади Речи Посполитой, на которой проживало почти половина населения. В этой оккупации в большей степени наглядно проявился политический характер легитимации шляхты, особенно на территориях бывшего Великого княжества Литовского и Волыни. Легитимацию проводили Департамент герольдии Правительствующего Сената и Герольдия Польского Королевства (1836-1861 годы) через губернские дворянские депутатские собрания. Часть шляхты, наибольшая, которая не владела землей, была причислена к статусу крестьян или мещан. Появились также новые сословные суррогаты - "однодворцы" и "вольные хлебопашцы". В этой оккупации появилось наибольшее число гербов безосновательно взятых из гербовников или изменённых. Дворянские депутатские собрания на территориях бывшей Речи Посполитой, в которых доминировала литовская шляхта, были благосклонно настроены к соискателям, а российские власти не придавали значения гербам, т.к. исторически российское дворянство было «безгербовым». Легитимация шляхты продолжалась аж до 1917 года.

В этот период появляются новые гербы, представляющие собой варианты известных, единственным аргументом существования которых являются дипломы царской герольдии. Для многих родов они стали единственным документальным подтверждением родового знака.

Значительное количество гербов периода оккупации составляют гербы, связанные с присвоением либо подтверждением аристократического титула. Владельцы обширных имений, разбросанных по всей территории былой Речи Посполитой, стремились подкрепить свой престиж титулом графа или барона. Подтверждение титула требовало прохождения процедуры в каждой из оккупаций отдельно. По этой причине многие аристократические роды имеют несколько версий своих гербов утверждённых в разных оккупациях.

Наибольшее число новых гербов в 1772-1918 годах появились в результате получения нобилитационных актов представителями недворянских сословий. Все империи применяли в этой части схожую политику и принципы. Нобилитации удостаивались офицеры и чиновники за определённую выслугу лет (в каждой оккупации были свои нормативы) в соответствующем ранге. Дворянство получали также при получении определённых орденов и наград, особенно военных.

Кроме того монархи жаловали дворянство людям, поимевшим заслуги перед двором, государством и обществом. Как правило подобные нобилитации сопровождались присвоением аристократического титула.

Случаи присвоения графских титулов папским престолом за благотворительную деятельность и заслуги перед Костёлом в тот период были явлением достаточно редким и на увеличение гербовой массы никакого влияния не оказывали.

Особую группу гербов представляют нобилитации и титулы Французской Империи. Многие офицеры двух польско-литовских легионов армии Наполеона Бонапарта за свою военную доблесть стали кавалерами, баронами и графами Империи. Конструкцию этих гербов характеризует определённое идеологическое несоответствие - гелмы в короне заменены на республиканские, антимонархические береты. Тогда в Варшавском княжестве прошли нобилитацию несколько лиц. Нобилитации и титулы Французского Императора после Венского Конгресса были неоднократно подтверждены новыми правителями. Правда нередки случаи возвращения их владельцами или потомками своих более древних родовых гербов.

Полнота сведений о нобилитациях, проводившихся в разных оккупациях, очень разнится. Немногочисленны, являющиеся неотъемлемой частью геральдического наследия Германской империи - новые прусские гербы. Известны сведения о большинстве австрийских нобилитаций. Эта оккупация имела свою обособленную административную единицу в виде Королевства Галиции и Лодомерии, архивы которой также сохранились и были опубликованы.

Худшей представляется ситуация с российской оккупацией. Большая часть архива Польского Королевства во время II Мировой войны сгорела в Варшаве, а петербуржский и губернские архивы в период существования СССР были недоступны для исследователей и по сей день ждут своих открывателей.

На основе: T. Gajl. Herbarz polski od średniowiecza do XX wieku - Wstęp